Какой же он все-таки тупой или 40 лет «великому» Константину Геничу
Еще в те времена, когда на «Радио Спорт» и затем на «Радио Комманда» Н.Н.Яременко и С.В.Данилевич пытались, когда в форме сатиры, когда в форме правды матки вскрывать все гнойные нарывы в нашем спорте и называть вещи своими именами, я скептически относился к оценке, которую давал нынешний главред «Советского Спорта» тогда еще молодому комментатору НТВ Плюс Косте Геничу, которого он называл «самым тупым» из всей когорты комментаторов. В то время мне Костя импонировал своей адекватностью.
Но чем старше он становился, тем более явно стало проявляться его недалекость.
Создание канала «МатчТВ» вообще позволило всем здравомыслящим любителям спорта понять кто есть кто на самом деле.
Жертвы ипотеки, молодые бородачи в стильных костюмчиках, Шурик-резиновое издели, питерские неадекваты, своим желанием неукоснительно следовать указаниям работодателей-болельщиков одного питерского клуба вызвали полный шок. Для меня шоком оказалось присутствие в этой когорте Шмурнова и Генича. Но если первого давно уже подозревали в инфицировании маразмом, то второй попал в этот список по причине своей тупости.
Да, выходец из футбольной когорты создает иллюзию умного и знающего все в футболе человека, но на самом деле считает себя «великим», а его лизоблюдство попахивает обычной недалекостью.
Вспомним: «В музее Шахтера трофеев-то побольше, чем у Спартака. «, «16 лет ждали и еще подождете»
Костю гложет все время, что когда-то не удалось пробиться в состав Спартака и если во времена НТВ+ его одергивал Жорик-ипотека, считавший, что если Спартак всех интересует, то и говорит о нем нужно больше всего, то с приходом пропитерских руководителей, это просто выплеснулось наружу. Ну разве умный человек так поступает? Хочешь лизать — затаись и лижи как тот же Жорик. Не хочешь — уходи как Уткин, Андронов.
Как-то в интервью Костя ответил: – Когда тебя критикует народ, телезритель, ты можешь это как-то принять, согласиться или не согласиться. Но вот менеджер должен не афишировать свою критику.
Не прошло много времени и у Кости все стало наоборот: критики со стороны работодателя не стало, так как указания «лизать» он выполняет безукоризненно, а вот «народную» критику слушать не хочет. В твиттере у Генича,наверное, самое многочисленное количество пользователей, отправленных в черный список. Чуть что не так — сразу в бан (кстати у Шмурнова тактика аналогичная).
В этом году Генича признали самым популярным комментатором. На мой взгляд объяснение простое — мэтров мы на экране практически перестали видеть (пример Розанова с МЧМ показателен) — их отодвинула Тинатинка выполняя волю владельцев, а из того что осталось — остался Генич.
– Константин, самый главный вопрос. Вы считаете себя комментатором федерального уровня?
– Я ждал этот вопрос, но ждал его в самом начале. Может быть, я слишком закомплексованный или слишком скромный, но без всякого лукавства говорю: я работаю в среде, где есть комментаторы намного лучше меня… Знаете, я бы столько эпитетов нашел для своих коллег, но не стану этого делать. Особенно сейчас
А теперь Костя стал «великим». Он себя так и называет — «великий»! Костя — самый тупой и «великий»?
В честь своего 40-летия Генич всех разбанил в твиттере, но не на долго — через несколько минут все началась по-новому.
«Великому» есть теперь чем заняться, ведь у работодателей своих он лучший «исполнитель» их воли.
Трудись Костя и дальше, ведь на пятом десятке жизни сраться в твиттере это признак «большого ума».
Источник статьи: http://www.sports.ru/tribuna/blogs/chyrvonabely/1528670.html
Генич: «Это я сорвал трансфер Нихата в «Спартак». Случайно…»
Угнанный «Мерседес» Бышовца, уговоры агента Лахтера и «дегустация» водки в Люберцах – в первой части интервью с Константином Геничем.
«Захожу в раздевалку и слышу: «Ты кто такой, чтобы тут огрызаться, щегол?!»
— Генич-комментатор популярнее Генича-футболиста?
— Разумеется. Безусловно. Однозначно. Какие ещё есть категоричные формы? Предположу, что будь я сейчас футболистом «Амкара», не видать мне 125 тысяч подписчиков в «твиттере». Скорее всего, их число ограничилось бы скромной тысячей верных поклонников в Перми. Ну и разные СМИ названивали бы с просьбой дать комментарий не мне, а кому-нибудь другому. Я всё это прекрасно понимаю. К тому же если учесть, что Генич-комментатор получил гораздо больше титулов и признаний, чем Генич-футболист, это говорит именно о том, что сейчас я нахожусь на своём месте. По сути, в футболе наград было две: победа в первом и втором дивизионах. Для полной коллекции не хватило золота РФПЛ, но будем считать, что это упущение я компенсировал работой на телевидении.
— Почему бывшие футболисты не идут в комментаторы?
— Во-первых, сейчас это не модно. Хотя в других видах спорта определённое течение есть: Стася Комарова великолепно комментирует плавание, Анна Чакветадзе и Анастасия Мыскина – теннис. В футболе же существует много «если». Например – разница в уровнях оплаты труда во время профессиональной карьеры и на телевидении. Чтобы принять его, нужно быть настоящим фанатиком этого дела и целиком и полностью им жить. Футболисты же, как правило, — люди, не привыкшие к другой жизни. И то же высказывание Олега Шатова – очередной пример. Оно ведь действительно задело многих.
— А вас?
— Не могу сказать, что меня оно прямо-таки задело. Просто Олег ещё не познал жизнь, не видел её другую сторону. Хотя когда я сам был футболистом, то думал так же: что всё, происходящее в мире, так или иначе связано с футболом и крутится вокруг него. Что за футболом все следят, все его смотрят, интересуются. Но окунувшись в другую жизнь, вдруг осознал: на самом деле за игрой следят от силы 10-15% населения. То есть это абсолютно частная и локальная история. И в этом смысле Олег высказался не совсем корректно и правильно.
— С Шатовым всё ясно. Отмотаем немного назад: почему футболисты не идут в комментаторы, понятно. Но экспертами же можно поработать?
— Можно, и это ещё одна наша проблема. Посмотрите, как на Западе футболисты ведут свои ток-шоу, причём делают это очень органично. Там этот рынок востребован – у того же Анри ведь реально ТВ-контракт как у ведущего футболиста Премьер-Лиги. Это, конечно, топ-класс.
— То есть опять всё упирается в деньги?
— Конечно. Деньги – это раз. Два – футболисты не очень охотно идут в новую тусовку, опасаясь, что она их заклеймит. Не буду называть имена, но неоднократно слышал от игроков: «Ну что там этот Талалаев рассказывает? Ну кто он такой? В «Торпедо» играл? Это не уровень – в сборной, например, его не было…». А Андрей тем временем был идеален как эксперт: он следил за футболом, знал сильные и слабые стороны каждого футболиста, разбирался в молодых игроках и был настолько вовлечён в процесс, рассказывая о тонкостях игры настолько грамотным языком, что его действительно было интересно слушать.
Второй пример – Непомнящий. У нас была программа «Вспомнить всё», в которой говорили о тактике. Обычно подборкой видео с моментами и эпизодами занимался редактор, а ведущий с гостем просто анализировали. Валерий Кузьмич же всегда приходил заранее, садился вместе с редактором и часами занимался кропотливой работой: расставлял какие-то стрелочки, подсказывал, с какой секунды нужно начать нарезку, а когда – закончить. Вот это топ-уровень! Заставить кого-то из нынешнего поколения заниматься такой рутиной нереально тяжело. Тут уже вопрос не денег, а мотивации.
— А вам почему это интересно?
— Потому что я очень люблю эту работу, дорожу ей и настолько в неё погружён, что мне она легко даётся. Уверяю вас, то, о чём я говорю, и есть самый настоящий кайф, который можно получить на работе. Знаете, ведь полно таких людей, которые ходят на работу через не могу – ну, начальство там дурацкое, каждый день одно и то же…
— В футбол вы порой играли тоже через не могу? Или было ощущение, как сейчас, что всё супер?
— Ощущение было. Но не всегда. Я ведь рубаха-парень: уже тогда был общительным, балагуром. В общем, напоминал лёгкую версию Артёма Дзюбы. Только, возможно, менее острого на язык. Конфликтов я не искал, но они порой находили меня сами. Так что команды и тренеры, с которыми мне не удавалось находить общего языка, конечно, периодически в моей карьере появлялись. И тогда в голове непременно возникала мысль: «Всё! Надоело. Мне здесь не рады – бросаю всё и ухожу к новому тренеру в новый коллектив!».
— Тренер, с которым Генич не нашёл общего языка?
— «Химки», вторая лига. Идёт матч с «Арсеналом». Я забил гол, и мы победили 1:0. Но во время игры у нас с Александром Пискарёвым, он тогда тренировал, случилась пикировка: он что-то крикнул, а я ответил. Кстати, у меня в карьере такое случалось не раз. Но тут я подумал, что продолжения не будет: всё-таки выиграли, взяли три очка, я забил гол – герой встречи, всё дозволено. Прихожу в раздевалку, и там Пискарёв на меня как давай орать: «Да ты кто такой, чтобы тут огрызаться, щегол?! Думаешь, что тебе всё дозволено? Да мне по барабану, что у тебя хорошие отношения с руководством». В общем, Остапа понесло.
— Отношения с руководством действительно были хорошими?
— Да. В частности, с Юрием Кораблиным – президентом «Химок» и мэром города, они были доверительными. Чего нельзя было сказать о Пискарёве, который на тот момент был человеком новым, ещё не успевшим выстроить отношения внутри команды. В том числе и с руководством. Во многом из-за этого, кстати, злые языки сразу всё донесли наверх, и Пискарёва вызвали на ковёр. «Вы говорили это?» — «Говорил, но меня Генич спровоцировал!». Ну а ему в ответ: «Пишите заявление».
— Сняли тренера.
— (Смеётся.) Можно и так сказать. Зато когда его место занял Виктор Папаев, с которым Пискарёв работал в тандеме, мы начали получать истинное удовольствие от игры и тренировочного процесса. Так что в каком-то смысле его уход пошёл на благо: все начали получать кайф от футбола. С Бышовцем, кстати, тоже случилась история.
— А с ним-то что?
— Ну, манеру Анатолия Фёдоровича излагать мысли и управлять коллективом, полагаю, все уже успели понять. Если нет – вспомните, как из «Локомотива» уходили лидеры команды – Лоськов с Евсеевым. В «Химках» произошла похожая история. Как вы успели догадаться – со мной, я в то время тоже был на довольно-таки хорошем счету. Ну и плюс история с Пискарёвым уже разлетелась, и Бышовцу её, возможно, немного не так пересказали.
— Так что произошло?
— Команду возглавил Равиль Сабитов, с которым у меня всегда были хорошие отношения. И он мне сразу сказал: «Я хочу, чтобы ты остался. Но есть вопросы по Бышовцу». А Анатолий Фёдорович являлся вице-президентом. И вот идут летние сборы между кругами: неделю мы тренировались на базе в Новогорске, провели товарищеский матч, в котором я забил гол. В общем, всё чинно-благородно. Но вдруг – собрание, на котором Бышовец объявляет всей команде: «Сбором я удовлетворён. Все отработали хорошо, кроме Генича – он полностью провалил подготовку». На меня все тут же удивлённо начали коситься, да и я ничего не понял: «В смысле, провалил?» — «Не выполнил программу, которую давали». А уже после собрания Бышовец меня подозвал и добавил: «Дальнейшее наше с тобой сотрудничество не имеет смысла». Пришлось искать новую команду.
— Каковой была его реакция, когда вы встретились на телевидении?
— После завершения футбольной карьеры у нас с ним замечательные отношения! Я человек не злопамятный. Что было – то было. А держать это в себе и оставаться с кем-то нерукопожатным – бессмысленно. Да и Бышовец виду не подавал. Помню, как он приходил на «90 минут+», а перед эфиром мы сидели в комнате, смотрели футбол, и Анатолий Фёдорович перед всеми говорил: «Каким же игроком был Генич! У него и удар, и интеллект, и голова – всё есть. Одна проблема – лишний вес и плохая выносливость». А все оборачивались на меня и думали: «Ничего себе, а Костя-то реально в порядке был, когда играл!».
— Проблемы с весом правда были?
— Конечно. У меня предрасположенность, и я всегда себя очень сдерживал во время паузы между кругами – порой приходилось даже нанимать тренера и заниматься самостоятельно, чтобы к сборам быть готовым. Вдобавок ко всему у меня очень необычная работа организма – я очень быстро начинаю уставать, плюс моментально подскакивает пульс. Когда проходил диспансеризацию в спокойном состоянии – всё нормально. Как только минимальная нагрузка – пульс взлетает до 200-220 ударов в минуту. Тренеры были в шоке: «Генич, ты чего? Давай останавливайся – отдохни». После этого проходит минута – пульс восстанавливается, и я опять начинают тренироваться. Помню, в «Амкаре» всем выдали пульсометры и сказали размеренно бежать по пляжу. Обычная аэробная нагрузка – на выносливость. Но даже тут возникали проблемы. Гладкий бег, без спешки – а у меня пульс 190-200! В общем, все бежали по песку, а я шёл. (Смеётся.) Не знаю, в чём специфика – играть в футбол из-за проблем с сердцем мне никто никогда не запрещал. Но такая проблема, безусловно, существовала.
«В Химках у Бышовца угнали «Мерседес». Прошло два дня – вернули. Почти такой же»
— В «Амкаре» в то время много зарабатывали? Или уже не помните?
— Я помню даже свою первую зарплату! В дубле «Спартака» в 16 лет я получал 150 долларов в месяц. По тем временам – шикарные деньги. Но конкуренция в середине поля была сумасшедшей. 1993 год – тогда даже Титов ещё играл в дубле. В общем, пробиться в состав было нереально. И вот как-то я сдавал экзамены в академию физической культуры в Люберцах. Был там и футбольный тест, кстати, который мы проходили вместе с Игорем Семшовым. После него-то ко мне подошёл тренер «Торгмаша». Вспоминаю это – самому смешно становится! «Вижу в тебе потенциал, знаю про «Спартак», но давай к нам в аренду», — говорит. Ну я объяснил, что «Спартак» есть «Спартак», хотелось бы там задержаться, а он: «600. Долларов». То есть в четыре раза больше, чем я получал!
— Согласились?
— Согласился. Как сейчас помню: третья лига и я, 17-летний хмырь, бегаю вместе с мужиками-работягами. Но закалка получилась хорошей! Это в «Спартаке» ты на чистых мячах играешь: раз-два и готово. А тут приходилось и бодаться, и выгрызать себе мячи. А как иначе? У всех семьи – надо было вкалывать по полной. В общем, полгода я провёл в «Торгмаше», затем вернулся в «Спартак», и зарплата начала идти по восходящей. А что касается «Амкара», то когда я только пришёл, зарплата была 25 000 рублей. Это 2002 год. Но в конце сезона со мной переподписали контракт. Прихожу в офис, а Оборин меня спрашивает: «Сколько хочешь?» — «Сколько дадите». А он: «У нас так не торгуются». Агента у меня не было, а выжимать из клуба последние копейки не хотелось. Закончилось всё тем, что он мне объявил: «Ты у нас же в основном составе, вот мы тебе даём зарплату на этом уровне. 30!». Подписали. В следующем сезоне вышли в Премьер-Лигу – а это значит что?
— Повышение зарплаты?
— Правильно. Но никому не объявили, на сколько. Единственное, все знали: кому-то поднимут в два раза, кому-то – в три. Проверяли простым способом: всей толпой шли к банкомату, каждый вставлял карточку и, стиснув зубы, ждал, какую сумму выдаст чек. В итоге мне подняли в три раза – я начал зарабатывать 90 000 рублей. Сейчас, конечно, там уже фигурируют совсем другие цифры…
— Какие?
— Ну, в первом дивизионе зарабатывают по-разному: где-то 120 тысяч рублей в месяц, а где-то – 700 и больше. В среднем же – 400-500 тысяч. Согласен ли я с тем, что наш футбол перенасыщен баблом? Да, согласен. Но для Премьер-Лиги это совершенно не заоблачные цифры. А ведь есть ещё подъёмные, премиальные. Я, кстати, знаю, что даже в командах второй лиги зарплаты доходят до отметки в 200 тысяч, а премиальные – до 100 тысяч.
— У вас в «Амкаре» подъёмные были?
— Да. Кажется, пять тысяч долларов. Как оказалось, это очень мало, потому что потом я узнал, что у многих дело доходило до 25 и даже до 50 тысяч. В общем, вести переговоры – это не моё.
— Услугами агентов принципиально не пользовались?
— Я, может, и хотел, чтобы у меня появился человек, который бы мне в этих вопросах реально помогал, но тогда институт агентов был не настолько хорошо развит, как сейчас, а историю рабочих отношений с Деннисом Лахтером я уже однажды рассказывал.
— А сами агентом почему не пошли?
— Интересная мысль (смеётся). Ну, отношения с клиентом я бы, наверное, построил. Но, как мне кажется, бизнес этот немножко гниловатый: где-то придётся обмануть, где-то – что-то не договорить или, наоборот, приврать. По складу характера я, наверное, не очень готов к такой работе. Вообще, меня всегда больше завлекала не агентская деятельность, а скаутская. То есть более футбольная: ездить, смотреть, консультировать.
— Неужели ни разу не звали?
— Увы, на эту должность – нет. Звали, причём не так давно, в департамент по связям с общественностью – предлагали возглавить его в одном из московских клубов. Я сказал: «Может, лучше в скаутский отдел?», а они: «Зачем? У нас там и так всё хорошо». А их предложение я рассматривал, долго думал, но в итоге отказался, выбрав работу на телевидении, которая уже есть. Хотя в деньгах бы сильно выиграл.
— Приключения в Израиле, организованные Лахтером, — главный трэш в вашей карьере?
— Несколько месяцев в «Торгмаше» — тоже в определённом смысле трэш. Я ведь там впервые водку попробовал! Возвращались с матча на стареньком «Икарусе», ну и с мужиками на последних рядах пришлось пригубить: достали огурчики, помидорчики – и вперёд!
— Тренер увидел?
— Когда мне стало плохо и я выбежал из автобуса, — увидел, да. Тут же мужикам сказал: «Зачем же вы так с молодым?» — «Да его укачало просто».
— Много выпили?
— Чуть-чуть, но мне хватило. После игры, да ещё и в трясущемся автобусе – развезло меня очень быстро. Что касается Израиля, то это был трэш иного уровня и масштаба. Если отмотать время назад и вспомнить, что тогда творилось – ума не приложу, как я вообще там жил. Во-первых, меня привезли в этот монастырь и поселили в комнате, где были каменные серые стены – такие же, как при покупке жилья в новостройке. Не хватало только кирпичиков, которые бы разграничивали санузел от кухни, спальни и так далее. Вместо них стояли кровать и телевизор, экран которого был не больше, чем iPhone. Во-вторых, тогда ведь не было ни «Твиттера», ни «Фейсбука» — то есть я сидел в этих четырёх стенах в чужой стране, как в изоляции, и думал: «Что я здесь делаю?!». Каждый день я засыпал с этой мыслью. Каждый.
— Как Лахтер уговорил вас перебраться в Израиль?
— Названивал в течение месяца, уговаривая маму и сестру, что это перспективно, что у меня еврейские корни, что в сборной меня там уже ждут. В общем, найти нужные слова у него получилось. Хотя я изначально категорически всё отрицал и отказывался уезжать. Но всё изменилось после сбора с «Химками» в Туапсе. Всё было замечательно, Сабитов на меня рассчитывал, но в последний день сказал: «Вижу, что ты хочешь вернуться. Я тоже хочу. Но вот Анатолий Фёдорович – не хочет…».
— То есть Бышовец вас два раза «завернул»?
— Ну, авторитет-то у него был сумасшедшим, к нему прислушивались. Когда у Анатолия Фёдоровича угнали «Мерседес» — дорогой, Е-класса – руководство города сказало: «Как же так? Надо бы вернуть!». Через два дня вернули. Почти такой же (смеётся). Возвращаясь к истории с Лахтером – конечно, это была огромная авантюра, и нужно было ставить свои условия жёстче. А я махнул рукой и под Новый год позволил себя заболтать. А в итоге получилось так, как получилось: «Тумороу».
— Это что у них значило?
— Всё! «Когда будет квартира?» — «Тумороу». В итоге это «тумороу» длилось два месяца. И пока я сам не подошёл к президенту клуба с билетом с открытой датой и не сказал: «Либо вы начинаете выполнять обещания, либо я собираю вещи и улетаю», — ничего не поменялось. Президент, кстати, вообще о моей ситуации ничего не знал, хотя я уже себя зарекомендовал в команде и играл в основном составе.
— Лахтер всё это время не появлялся?
— Он вообще пропал и выходил на связь только в дни начисления зарплаты, проценты от которой я ему переводил. А когда сезон закончился, позвонил снова: «Не надо никуда уезжать, у нас куча предложений от команд Премьер-Лиги, которые будут бороться за чемпионство». Всё, что я ответил: «Достаточно! Мне этого хватило на несколько лет вперёд». Билет, как я уже сказал, у меня был с открытой датой, так что я дождался зарплаты и улетел назад.
— Психологически было тяжело заканчивать?
— В принципе, я к этому уже был готов. Шла одна травма за другой. Мениск, связки, неудачная операция – всё это подталкивало к тому, что пора уходить. Была ещё эпопея с операцией – я ведь должен был стать первым футболистом «Амкара», которому бы оплатили лечение за рубежом. Одобрение у Валерия Чупракова получил, стоимость (10 тысяч евро) в клубе подтвердили. Осталось сделать визу. Но не вышло.
— Почему?
— Тогда всё это было в новинку. Обратились в какую-то структуру, чтобы сделать приглашение на операцию в Германию, внесли меня в группу людей, в которой у кого-то было криминальное прошлое, и всех остальных автоматически «зачехлили». Подали второй запрос – снова отказ: «Вам в первый раз отклонили, значит, и во втором случае подтверждения не будет». Короче говоря, просидел я месяца два без операции в Москве, но с вердиктом о необходимости оперативного лечения на руках. Даже не тренировался. Был судьёй во время двухсторонок – тогда впервые осознал, насколько это тяжело: отсюда – крик, оттуда. Кошмар, а не работа.
— Но операцию всё-таки сделали?
— Да, и пока я находился в реабилитационном центре, случайно сорвал трансфер Нихата в «Спартак». Как сейчас помню – иду по коридору и возле кабинета встречаю его с доктором красно-белых. Идёт тщательное медобследование, а у Нихата были проблемы с коленом. Подсаживаюсь к ним и говорю: «Хэлоу! Карпин, Хохлов, все дела. Я из России. В «Спартак» переходишь?». Он отвечает: «Да, уже договорились». «А колено твоё как?» — продолжаю допрос. «Нормально, отвечает, но проблемы есть». И тут я выдаю: «А ты в курсе, что в «Лужниках» искусственное поле?». Он вытаращил глаза: «Как?!» — «Вот так. Большой стадион, 75 000 мест, но поле не натуральное». Нихат замолчал и повернулся в сторону доктора, а тот уставился на меня: «Ты зачем ему всё рассказал?!». В общем, через некоторое время вдруг выяснилось, что Нихату, мягко говоря, не рекомендуется играть на искусственных полях, и переход сорвался. Вот где инсайды надо собирать! В реабилитационном центре под городом Регенсбург. Я там потом с Коллером встретился, который в Самару переезжал. А однажды героем телевизионного сюжета стал. Приехал какой-то немецкий канал снимать репортаж, и у меня брали интервью: «Что болит? Почему ты здесь?» — «Колено беспокоит, столько-то операций перенёс…». Разговорились с репортёром, и он мне сказал: «Я смотрю, парень ты коммуникабельный. Может, тебе в журналистику пойти?» — «Да не-е-ет! Я лучше в тренеры!» — ответил я, а через год оказался на «НТВ-Плюс»…
Источник статьи: http://www.sports.ru/tribuna/blogs/kbsreda/809010.html